Барон Маннергейм решил кардинально изменить жизнь, заслужить звание полковника и стать командиром полка. Он в мыслях, скорее всего, попрощался с Петербургом, понимая, что служить в нем ему не по средствам. По всей видимости, за долгий путь по железной дороге по неизвестной ему России, что Густав проделал от Москвы до Дальнего Востока, он не раз обдумал свое прошлое и мечтал о будущем. Еще только приближаясь к фронту, уже менялся из петербургского офицера гвардии в кавалериста, добровольно решившегося набраться опыта в боях, применив на фронте свои знания наездника и высококлассного организатора специальных скачек, практикуемых им в школе А. Брусилова. Его не слишком вдохновлял «ура-патриотизм» и шапкозакидательство, всколыхнувшие Россию, и Густав готовился к участию в тяжелых боях основательно, используя опыт групповых действий в атаке, полученный во время службы в Кавалерийской школе. Он даже изменил некоторые детали военной формы для удобства в бою. Генерал Брусилов, который рекомендовал его в армейский полк, был уверен, что и лично Густав, и его лошади, и вся военная амуниция Маннергейма соответствует самым высоким критериям.
Во время русско-японской войны 1904-1905 г.г. Маннергейм отличился в боях на территории Манчжурии. За умелое руководство и личную храбрость в операции в районе восточной Импени (по спасению 3-й пехотной дивизии, попавшей в «мешок») барону было присвоено звание полковника, что, кроме прочего, означало и прибавку в 200 рублей к жалованью.
Примечателен один эпизод той русско-японской войны 1904-1905 гг — это встреча в далёкой маньчжурской деревушке Такаукхень подполковника Маннергейма с рядовым 26-го Донского казачьего полка — будущим маршалом первым Маршалом Советского Союза Буденным Семеном Михайловичем (1883-1973).
Встретились два совершенно разных человека по происхождению, возрасту, воинскому званию, но у них было что-то объединяющее. Оба они были страстными “лошадниками”. Семён Будённый никогда не относился к робкому десятку. Сам барон не сильно интересовал Будённого. А вот его конь… Гнедой шестилетний жеребец Талисман. Это — совсем другое дело. Ради такого красавца стоило молодому казаку подойти к подполковнику. Ни Маннергейм, ни Будённый не оставили подробных воспоминаний об этой встрече, о которой нынче мы знаем только благодаря дотошности их биографов. Можно предположить, что начали они с достоинств Талисмана, который обладал прекрасной стартовой скоростью и отличной реакцией. А в условиях скоротечного кавалерийского боя и первое, и второе не просто важно. Жизненно необходимо! И то, что это уже не теория, Карл Густав убедился вскоре лично. 19 февраля 1905 года, когда драгуны под командованием Маннергейма неожиданно натолкнулись на японский кавалерийский отряд, следовавший по большой Синминтинской дороге, в ходе короткой, но ожесточенной перестрелки был убит ординарец барона, граф Канкрин, а Талисман — смертельно ранен. Но, даже будучи раненым, жеребец всё-таки смог вынести хозяина из-под вражеского обстрела.
Нет никакого сомнения, что Маннергейм с Буденным не только обсуждали достоинства конкретного жеребца, но и говорили о лошадях вообще. Не могли не вспомнить два кавалериста и того, как их в своё время учили искусству верховой езды. Во всяком случае, Маннергейм и через много лет, работая с новобранцами, высоко оценивал чисто русскую систему обучения строевой рыси без стремян, когда лошадь нужно уметь держать коленями, не отделяясь при этом от седла за счёт гибкости корпуса. А падение с коня? Это ведь целая наука. А виртуозная рубка? Когда на полном скаку надо разрубить шашкой картошку, что висит на тоненькой ниточке…
Скорее всего, была затронута и роль кавалерии как главной подвижной и ударной силы в современной им армии. Потому что в тот период времени Семён Будённый думал после демобилизации завести свой, пусть и небольшой, но хороший, современный конный заводик. А вот не завёл. Более того, не демобилизовался и остался на сверхсрочную. И не только остался на сверхсрочную, но и в 1907 году как лучший наездник был направлен именно в Высшую кавалерийскую офицерскую школу в Петербург, в которой, перед тем, как уйти на фронт, Карл Густав командовал учебным эскадроном. На годичные курсы для низших чинов. По окончанию которых, получил свой первый, пусть и унтер, но – офицерский чин. Вот так была преодолена Семёном Михайловичем первая ступенька на длинной лестнице по пути к маршальскому жезлу. Который может быть именно барон Маннергейм вложил стылым декабрьским вечером 1904 года в казацкий вещь-мешок в далёкой маньчжурской деревушке. Видно вовремя, тогда, когда надо, сказал об этом барон. И слова его упали на подготовленную почву. Были услышаны, впитаны и приняты руководством к действию.
